Кира Бояренко – одна из сотен белорусов, которые прошли пытки вбелорусских тюрьмах. Но эта история выделяется из ряда других. Кира незаконно просидела в СИЗО полгода. За это время здоровье женщины сильно пострадало, Кира даже потеряла ребенка. Она согласилась рассказать о пережитом «Белсату». Внимание: не рекомендуем читать эту историю впечатлительным людям.
«Мыслями я все еще в тюрьме»
«Я мыслями все еще в тюрьме, мне очень тяжело психологически, – так нерадостно начинает наш разговор Кира Бояренко из Минска, которая, как и тысячи других белорусов, пережила ужас репрессий. – Я постоянно думаю о тех, кто там остался, кто вместе со мной проходил через эти пытки».
Задержали Киру 5 февраля: сотрудники КГБ пришли под видом наладчиков «Белтелекома». Как потом узнала активистка, ее разрабатывали два месяца, и как раз весь этот срок плохо работал интернет. Возможно, совпадение, но…
«Я была волонтером, помогала в Слепянке искать людей в РОВД и на Окрестина. Сама сидела сутки. Однажды во время поисков кто-то из работников на Окрестина узнал мой голос и начал «сливать» мне списки. Не уверена, но, возможно, поэтому за мной и пришли», – объясняет минчанка.
Во время обыска Кира была в ванной, свой Telegram совсем не успела почистить: «Разгромили нам всю квартиру, все вещи, все книги просто летели на пол. У нас был совершенно новый, классный телевизор. Понимаю, что это ерунда, но мне стало его очень жаль, поэтому сказала силовикам пароль от планшета. Они мне даже не разрешили взять с собой лекарства!»
«Пиши явку с повинной»
На допросе в КГБ Киру очень долго вынуждали писать явку с повинной. В результате женщина решила взять на себя всю вину: призналась, что администрировала чуть ли не все чаты, что нашли в ее Telegram.
«Я уже поняла, что меня посадят, поэтому могла спасать других. Писала оче-е-ень длинную явку, а в конце добавила: «Кеннеди тоже я убила». КГБисты разозлились. Начали мне угрожать», – рассказывает Кира о первом допросе»
У Киры проблемы со здоровьем, она должна принимать лекарства. Во время допроса женщине стало очень плохо. Скорую, естественно, никто не вызывал, а заставили писать еще одну явку с повинной. Эта их уже устроила.
Дальше Киру пригласили в Следственный комитет: мол, потом отпустят. Но в итоге женщина оказалась в больнице. Правда, с конвоирами. Там она пробыла несколько дней, потом согласилась поехать в Следственный комитет: конвоиры уверяли, что там Кира просто подтвердит свои слова и ее отпустят.
«За мной приехал автозак, который завез на Володарку. Уже потом, получив выписку на руки, я поняла, что меня обманули: меня уже выписывали «под надзор СИЗО № 1».
Володарка
Первый месяц в СИЗО № 1 на улице Володарского в Минске ничего не происходило. Кире не предъявляли обвинений, не передавали писем, не было передач. Что с мужем, минчанка не знала. Это было очень тяжело психологически.
Кира попала в больницу с гипертоническим кризом, на этот раз в тюремную. Вспоминает, что там было очень холодно, окна замерзали даже изнутри:
«Мы ходили в куртках, чтобы не замерзнуть. Ночью ты накрываешься одеялом, простынью, курткой, чтобы быть в теплоте. Представьте себе, что это больница, где лежат больные люди! И много людей болеют COVID-19. Но не только: в соседней палате лежали больные туберкулезом. В тюрьме можно заразиться чем угодно. Надо принимать профилактические меры постоянно, думать, как и что правильно делать, чтобы сохранить здоровье хоть на таком уровне, как было».
Встречи с сотрудником КГБ
С марта приблизительно раз в месяц к Кире наведывался сотрудник КГБ: вел долгие допросы, пытался узнать побольше насчет явки с повинной.
«Я продолжала прежнюю тактику: бери на себя как можно больше. Осознавала, что за мою деятельность, к сожалению, в нашей стране можно быть наказанной. То есть знала, на что шла», – отмечает наша собеседница.
Во время первой встречи Кира отказывалась назвать имена «сообщников». Поэтому сотрудник решил применить другие методы. Женщину без куртки завели в маленькое помещение без окон, с голыми шконами: «Мне было очень обидно, я плакала, а потом стала замерзать. Не было часов, я думала, что все, вот моя конечная камера. Я начала стучаться, в итоге мне открыли дверь, отпустили в свою камеру. Начался бронхит очень сильный. Было переохлаждение. Болела спина полностью, сказалось на почках…»
Где-то через неделю после первой встречи с сотрудником КГБ Кире предъявили обвинение – прошедшим днем.
Следующая встреча с сотрудником КГБ состоялась спустя месяц. На тот момент женщина поняла, что беременна: пропали месячные, начало выделяться молоко. В неоднократных просьбах дать ей тест и возможность встретиться с гинекологом отказали.
Офицер КГБ же знал о беременности и с удовольствием использовал это против Киры: просил рассказать больше о других районных активистах, а когда женщина отказалась, то сказал, что она родит в тюрьме, и ребенок этот будет мертвым. А даже если и родит, то ребенка заберут сразу в детский дом, а там сделают ему очень плохо.
«Мне было очень неприятно, хотелось плакать, но такого я себе не позволяла, чтобы не показывать слабости. Все равно в конце тот предложил пойти на сделку со следствием. Мол, если я сдам минимум 13 человек, то меня выпустят. Ничего они обо мне не поняли…», – вспоминает Кира.
Тем временем у женщины произошел нервный срыв. Она кричала и плакала, что хочет к ребенку. А ночью попыталась перерезать себе вены. Но ей приснился папа, который говорил, что все будет хорошо. Примерно через неделю после родов к Кире снова пожаловал КГБист:
«Как только я зашла в кабинет, то у меня произошла истерика. Начала кричать, что не хочу, не буду заходить, что это из-за вас я потеряла ребенка. А он остановил меня, говорит: «Мне очень жаль, я сочувствую. Ты подумай, я делаю все возможное, и если хочешь со мною поговорить, то сообщи». Я ему сказала, что не хочу больше его видеть».
Освобождение
В августе было шесть месяцев, как Кира сидела в СИЗО. Это максимальный срок, по которому людей могут содержать там. Приблизительно в 20:00 5 августа ей сказали: «С вещами на выход».
«Я не верила, что меня освобождают, думала, перевод. Переживала, что из Володарки в Жодино, и у меня произошел сильный нервный срыв. Конвой дал мне фенибут. Мы поехали в Следственный комитет. Там у меня произошел очередной срыв. Было очень плохо, в глазах все плыло. Подсовывали какие-то бумаги, адвокат говорил, чтобы я их подписала. Потом опять поехали в СИЗО, я была такая измученная, что сразу упала на шконку. И было все равно, что нельзя спать. Но меня снова вызвали на выход. И так я поняла, что это конец, меня освобождают!» – вспоминает Кира Бояренко.
Когда Кира вышла из СИЗО, то вокруг никого не было. Признается, что боялась даже подойти к людям и попросить помощи. Но вскоре за ней приехала сестра, Кира вернулась к родителям. На следующий день приехала к мужу:
«Хоть меня и выпустили, но головой я была по-прежнему в СИЗО. Было очень тяжело. Я не могла нормально ходить по улицам, появилась клаустрофобия».
25 августа Киру и мужа вызвали к следователю. На то же время женщина была записана к нефрологу проверить почки, проблемы с которыми обострились после СИЗО:
«Я предчувствовала, что меня повторно «закроют»: ехала с черными вещами, потому что в колонии можно только в черных быть одетой. Попросила врача написать заключение о моем состоянии здоровья. В надежде, что это мне поможет. Поэтому решили бежать».
В тот же день Кира с мужем собрали вещи и убежали из своей квартиры. Сначала прятались в Беларуси, а потом удалось выехать в Украину. Пришлось убегать без паспортов.
Кира говорит, что ее состояние очень плохое: боится незнакомых людей, легковых автомобилей, особенно бусиков. Теперь она ждет документы. Говорит, что помощь ей не нужна, потому что есть много других людей, которым гораздо хуже:
«Знаете, я не рассказывала своей истории, потому что не была готова, мне нужно было осмыслить все это. Но теперь я чувствую в себе силы. И я очень хочу, чтобы виновные были наказаны».
Ксения Тарасевич/ИР, belsat.eu
